На позиции у деревни N:
Южная жара. Идем пешком, оборудование оттягивает руки, двигаемся двойками. Проскакиваем открытый участок. В броне и с грузом мы не бежим, а скорее быстро шаркаем. Перемолотая в пыль армейскими машинами, грунтовка недовольно дымит.
Время от времени запрыгиваем в незнакомую соседнюю посадку, прячемся от вражеских fpv-ишек. Здесь в небе безраздельно хозяйничает враг (поэтому мы и приехали). Нагруженные смертоносным грузом, они летают низко и медленно. Будто уставшие за день шмели, продолжающие настойчиво выискивать пищу в темноте посадки.
Связь у птичек отличная — до самой земли. Антенны самонадеянный враг установил на господствующей высоте. Он не привык, что ему отвечают. Мы пришли за этими антеннами.
Местные бойцы не рискуют лишний раз выходить из под сени деревьев. Просматривают небо и постоянно прислушиваются. В такой скованности нечего мечтать об активной обороне, или тем более, об успешном наступлении. Здесь бы дождаться снабжения и ротации. О большем и не просят.
Отдавая небо, мы лишаем себя свободы. Добровольно загоняя себя в окопную ловушку. Любое пассивное противодействие, даже самое лучшее — не панацея. Чистое небо работает только когда в воздухе есть ваши птицы, а не когда вы обложились РЭБом и надеетесь, что теперь вы неуязвимы. Неуязвимость это сладкая и очень дорогая ложь.
Жара усиливается. До заветного поворота, где можно уйти с просматриваемой зоны — две сотни метров. В пыльном мареве все кажется приглушённым. Птичку мы услышали поздно. Чтобы залезть в кусты пришлось бросить пожитки в траву. Нехорошо. Могут заметить. Прячемся в углублении брошенного окопа в два штыка.
Вражеский дрон, почти цепляя верхушки деревьев, зависает прямо над нашим окопом. Автомат на изготовке, на случай захода для удара. Но мы успели. Покружившись, птица уходит в погоню за нашим водителем. В тот день Шреку пришлось уходить от нескольких камикадзе. Заходить на позицию по свету, то ещё удовольствие. Но дело должно быть сделано.
Птица не успела отлететь и на сто метров, как ей в след, по дороге проследовала старая коричневая «Ока». За рулем, отчаянно вглядываясь в клубы дорожной пыли, сидел священник — батюшка с бородой и в подряснике. На соседнем сиденье его матушка. Обыденная, банальная сцена в невозможном месте, взбодрила нас. Захотелось подать сигнал, какой-нибудь знак об опасности, но в глубине посадки, нас совсем не было видно. Мы спешно схватили пожитки, поглядели в след удаляющейся машине и ускорились. Следующая птица прилетит скоро.
Неожиданная встреча с гражданской машиной, не выходила из головы. На обратном пути, после выполнения задачи, удалось спросить о батюшке у местных бойцов.
Те, рассказали, что деревня, откуда ехал священник, находится на самом переднем краю. Церковь разрушена, мирные разбежались, но десяток стариков все ещё отказываются уходить. И вот к ним, батюшка возит продукты и воду. Отчаянно, ведь враг не играет в благородство. И старая коричневая Ока уже третья по счету. Две предыдущие машины навсегда остались в деревне.
Семейство часто привозит воду и для бойцов. Сбрасывает бутыли вдоль дороги прямо на ходу, и постоянно в разных местах, чтобы не выдавать позиции ребят. Солдаты на постах вдоль дороги никогда не говорили с батюшкой, но очень ему благодарны.
Хотя профессиональное воинское в бойцах говорит совсем другое. Им хотелось бы, чтобы гражданские тут не ездили и в деревне не оставались. Целее будут.
Но суровые вояки только разводят руками и молчаливо признают храбрость поповского семейства. Они живут так, будто между ними и небом нет ничего. Нет смертоносных вражеских птиц и снарядов.
Небо батюшки и его матушки всегда чистое.
(Хартленд )
